Предыдущая статья
Право на кощунство
Много лет я защищал право на кощунство, в том числе, в связи с карикатурой на Пророка. Делал это в одиночку, к сожалению (любимец публики Дмитрий Быков, напомню, оправдывал православистский погром выставки «Осторожно, религия») и без успеха. И я имею право сказать несколько неприятных для европейских демократов вещей.
(1) Меня не восхищает смелость вышедших на площадь французов.Французы не выходили на площадь при Гитлере или в Виши, не выходили на площадь, когда французские войска зачищали Мали два года назад. Их смелость и чуткость к человекоубийствам очень избирательные.
(2) Самое глупое, что можно сейчас сделать — это «ужесточить», «устрожить», учредить полицейскую охрану редакций.
(3) Ну как можно в Евроньюс заявлять, что нападавшие — профессионалы (профессионалы чего? профессионалы в каком смысле?) и одновременно сообщать, что они обронили в машине паспорт (ID)? Либо одно, либо другое.
(4) Недурно бы видеть дальше своего носа. Сооружение в центре Парижа собора путинской секты это куда больше угроза для свободы и жизни парижан, чем десять тысяч радикальных мусульман. Понятно, что парижане не читали зубодробительных проповедей «священника» Дмитрия Смирнова или «священника» Всеволода Чаплина, не знают о том, что несет на европейских конференциях «митрополит» Иларион Алфеев. Что ж… А ведь эти проповеди — куда более экстремистские и радикальные в нападках на демократию, свободу слова и т.п., чем любые талибанские. Понимают ли французы, что уже давно в России, в Луганске и Донецке насаждается режим ровно того же духа, который убил карикатуристов, и даже хуже? По-человечески я понимаю, что гибель своих для французов важнее, а гибель украинцев — ну так, периферия, смутно-неясно… Но тогда уж пеняйте на себя — гоняясь за меньшим злом, рискуете стать жертвой зла большего. В общем, меньше истерики, больше здравомыслия.
P.S. Я не считаю Гундяева, Смирнова, Чаплина и Алфеева христианами не потому, что сомневаюсь в каноничности их крещения и рукоположения, а потому что их многолетние усердные труды по обоснованию российского милитаризма, их повязанность кровью, которую проливает путинский режим смыли всякую благодать и всякое христианство с этих несчастных. Кто в Московской Патриархии не трудился на этой кровавой ниве — тот для меня вполне православный христианин.
Тем не менее, если я встречу кого-нибудь из этих господ лично, обращаться буду к ним так, как они хотят, чтобы к ним обращались. Это уж дело принципа для словесника, каковым я являюсь.
