Чем 2014 год отличается от 1998 года?
Относительно 1998 года степень шокового воздействия выросла пропорционально увеличению численности среднего класса. Масштаб экономических проблем, стоящих перед Путиным, несоизмеримо выше, чем 15 лет назад
Важнейшим итогом чудесного спасения человечества и тварей земных на Ноевом ковчеге стало обещание Всевышнего впредь никогда не уничтожать созданную им жизнь посредством потопа. Это укрепило веру людей не только в великодушное могущество творца, но и в собственное будущее, и, таким образом, способствовало прогрессу нашей цивилизации.
Экономическая часть общественного договора между нынешней российской властью и гражданами, во многом базирующаяся на интерпретации причин и последствий кризиса 1998 года, также в неявной форме исключала, нет, не девальвацию, но новый обвал рубля. О том, что произошло в декабре нынешнего года, журналисты и экономисты напишут еще немало статей и даже книг. Однако уже сейчас очевидно, что корневой причиной и прошлого, и нынешнего коллапса российской валюты стала некорректная интерпретация понятия «макроэкономическая стабильность».
Правительство Виктора Черномырдина полагало, что предсказуемая девальвация рубля в пределах тесного валютного коридора приведет к замедлению темпов роста цен, создаст условия для увеличения инвестиций, запустит, наконец, мотор экономики и когда-нибудь позволит свести бюджет без дефицита. Таким образом, курс рассматривался как необходимое и достаточное условие достижения экономической стабильности. Однако именно отсутствие гибкости в валютной политике привело к разрушительным последствиям, как только цена на нефть упала вдвое. Дополнительными негативными факторами были скромные внешние резервы и высокий государственный долг.
Констатация кризиса и только
Если бы кризис 1998 года не случился, его стоило бы придумать. Во-первых, подобно потопу он уничтожил остатки старой экономики: уже в 1999-2000 годах первичный процесс перераспределения собственности, ранее тормозившийся сверху, был благополучно завершен. Во-вторых, улетучились страхи по поводу возврата советской власти, общество перестало бояться экспроприации накоплений, имущества, бизнеса. В-третьих, само правительство спустя всего несколько лет после кризиса стало значительно более последовательным в проведении реформ.
Главной мантрой правительства Владимира Путина также стала макроэкономическая стабильность, но уже в новом, более утонченном понимании: маленький государственный долг, практически бездефицитный бюджет, значительные международные резервы. Достижению трех этих целей, а вместе с ними и повышению международного кредитного рейтинга страны были отданы значительные силы, проведен ряд серьезных реформ. В результате менее чем за 10 лет в России появилась экономика, совершенно непохожая на ту, что была в 1990-х. Она была, по-прежнему, основана на экспорте природных ресурсов, но стала куда более сложной и диверсифицированной. Кратно повысились объем государственных и частных накоплений, масштаб банковской системы, открытость экономики, эффективность монополий.
Кризис 2008-2009 годов стал первым испытанием для этой улучшенной экономической модели. К счастью, усилия Америки, Европы и Китая максимально сократили продолжительность провала. Центральный банк именно в расчете на такой исход бесстрашно потратил на интервенции более $200 млрд, поглотив значительную часть оттока капитала. Быстрому восстановлению способствовал и бюджет, направивший значительные средства на поддержку экономики.
Накануне 2014 года правительство и Центральный банк отдавали себе отчет в том, что новая волна кризиса будет куда более затяжной и накопленных резервов может не хватить, как не хватило их в 1998 году. Наилучшим выходом из ситуации представлялся переход к плавающему курсу и таргетированию инфляции, которые должны были обеспечить постепенную адаптацию экономики к новым условиям. Однако геополитическая напряженность и закрытие внешнего рынка капитала на фоне пиковых платежей корпораций в пользу иностранных кредиторов создали дополнительное давление на курс, которое в итоге вылилось в декабрьский обвал. Последовавшее за тем повышение ставки, при всей своей теоретической обоснованности, стало не средством борьбы с углублением кризиса, но лишь констатацией самого этого факта.
Степень шока
Слепое следование догмам любой науки, в том числе финансовой, часто приводит к обратным эффектам. В ноябре рынок уяснил, что Центральный банк не хочет «палить резервы», а Минфин не собирается раздувать дефицит и государственный долг — и то, и другое формально отвечало сложившемуся понятию макроэкономической стабильности и метрикам хорошего кредитного рейтинга. Правительство Сергея Кириенко в безнадежной ситуации нашло в себе смелость раз в две недели публиковать налоговую статистику, чтобы экономические агенты с точностью до дня могли вычислить момент бюджетного коллапса. В нынешнем году Минэкономразвития и Центральный банк регулярно обновляли прогнозы экономических показателей, но мы так и не увидели более частых срезов таможенной статистики и основных компонентов платежного баланса. В этой ситуации было наивно ожидать стабилизации рубля на фундаментально обоснованном уровне.
В итоге экономика, которая еще несколько недель назад изо всех сил пыталась адаптироваться к ухудшающимся условиям, попросту начала сворачиваться, обозначив еще не математическую, но фактическую дестабилизацию. Ее последствия будут остро ощущаться несколько лет, а на подсознательном уровне куда дольше определять решения граждан и предпринимателей, сокращая горизонты планирования. При этом относительно 1998 года степень шокового воздействия выросла пропорционально увеличению численности среднего класса. В этом смысле масштаб экономических проблем, стоящих сейчас перед Владимиром Путиным, несоизмеримо выше, чем пятнадцать лет назад.
КОНТЕКСТ:
Каков реальный курс доллара в России
Китай выразил готовность помочь России в кризис
Параллельная реальность Путина полна оптимизма