Даниил Дондурей: атака на Манеж — разведка боем
Нападение членов группы «Божья воля» на проводившуюся в московском Манеже выставку «Скульптуры, которых мы не видим» остается одной из самых обсуждаемых тем в России.
О религии, искусстве и свободе поговорили культуролог, главный редактор журнала «Искусство кино», член президентского Совета по правам человека Даниил Дондурей и обозреватель Русской службы Би-би-си Артем Кречетников.
Артем Кречетников: С одной стороны, случившееся 14 августа — акт вандализма и атака на свободу творчества, которую осудили не только правозащитники и директор Эрмитажа Михаил Пиотровский, но и известный своими консервативными убеждениями председатель думского комитета по делам общественных объединений и религиозных организаций Ярослав Нилов. Руководство РПЦ, судя по сегодняшнему выступлению главы синодального отдела по взаимоотношениям Церкви и общества Всеволода Чаплина, тоже настроено, как минимум, неоднозначно.
С другой стороны, лидер «Божьей воли» Дмитрий Цорионов (Энтео) в интервью «Ленте.ру» заявил, что хочет сравнительно немногого. Он-де не против любого искусства, только Христа, Богородицу и святых не затрагивайте. Так, может, уступить ему?
Даниил Дондурей: Мы прекрасно знаем, что никакого ущемления прав верующих в России нет, чему свидетельство сотни строящихся храмов. Мы также знаем, что, хотя порядка 80% россиян, не всегда понимая, о чем говорят, объявляют себя православными, истинно верующих, тех, кто ходит к исповеди, насчитывается всего около 6%.
Самая важная часть данного действия — его яркость. Это не просто хулиганский поступок, это настоящий вызов с целью породить общенациональное обсуждение, проба ценностного пространства российской жизни на мировоззренческую, культурную, художественную свободу. Если промолчать, появятся новые претензии, может дойти и до убийств, как в ситуации с парижскими карикатуристами.
А так — надуманная проблема, не идущая в сравнение с настоящими драмами современности, такими, как насилие в семье, наркомания, коррупция. Не говоря уж о главной проблеме — той, что мы отказались от модернизации и развития, что наша жизнь зависит от утренней цены барреля нефти.
Артем Кречетников: У каждого есть какие-то чувства. Для кого-то святыня Христос, для кого-то Будда, для кого-то Ленин, а для кого-то Элвис Пресли. Если допустить защиту чувств силой закона или кулака, мы скоро окажемся в стране, где либо вообще ничего нельзя сказать, а все будут только извиняться друг перед другом, либо граждане делятся на первый и второй сорт: тех, с чьими чувствами надо носиться, и тех, о чьи чувства можно ноги вытирать.
Дмитрий Энтео спрашивает: а что вы сделаете, если увидите порнографическую карикатуру на свою мать? Наверное, надо либо в суд подать, либо отвернуться и не разговаривать с оскорбителем.
Даниил Дондурей: Члены Совета по правам человека в ходе заседаний неоднократно говорили Владимиру Владимировичу Путину о чрезвычайной опасности введения в правовое поле понятия «оскорбление чувств». Чувства — сфера необъективная, неструктурированная, допускающая любую интерпретацию.
Артем Кречетников: Может ли культура развиваться в атмосфере идеологических ограничений? Вопрос не праздный.
Трудно не согласиться с тем, что изобразительное искусство достигло своего пика в эпоху Возрождения, хотя вся культура XV-XVI веков есть религиозная культура.
Всюду религия ищет свое место в современном мире, но уж точно не примером фундаментализма, талибов и ИГИЛа следует вдохновляться
Ну, не ваяли в обнаженном виде Христа, а ваяли греческих богов. Папа Юлий передал Микеланджело пожелание прикрыть фиговыми листками наготу персонажей на стенах Сикстинской капеллы, тот отказался, заявив, что пусть, мол, папа сначала наведет порядок в реальном мире, в конце концов, листки пририсовал какой-то безвестный маляр, но Сикстинская капелла намного хуже не стала.
Даниил Дондурей: Мы все-таки живем не в средние века. К тому же вы говорите про изобразительное искусство, самый старый вид художественного творчества, которому десятки тысяч лет, если вести отсчет от наскальных росписей. Для литературы, театра, кинематографа урон от несвободы намного больше.
Артем Кречетников: Развернем тему на 180 градусов. А может ли религия существовать в условиях интеллектуальной свободы и критического анализа?
Энтео в своем интервью заявил, что «христиане никогда не были терпилами», отстаивали свои ценности с оружием в руках и завоевали полмира, вспомнил Христа, бичом изгнавшего из храма торгующих. На это можно возразить, что таким было раннее христианство, теперь оно повзрослело. А он, вероятно, ответит, что именно это его и не устраивает, Европа пришла таким путем к секуляризму, агностицизму, безразличию, которое для истинно верующего хуже агрессивного безбожия.
Даниил Дондурей: Думаю, может. Всюду религия ищет свое место в современном мире, но уж точно не примером фундаментализма, талибов и ИГИЛа следует вдохновляться. Есть люди, которые опоздали родиться на 200 лет, и очень сожалеют. Это самая печальная программа для России, какая только может быть, путь исторического отставания и разложения.
Если бы сегодня появились православные философы или глубоко верующие талантливые писатели, способные оказывать влияние на общество, в том числе на атеистов, было бы хорошо
Артем Кречетников: Не следует ли в поисках примера обратиться к Соединенным Штатам, где сильная, по меркам развитых стран, религиозность не мешает ни свободе и демократии, ни экономическому и научно-техническому прогрессу?
Британский историк Нил Фергюсон объясняет данный феномен тем, что в Америке изначально сосуществовали на равных десятки конфессий, верь, во что хочешь, а государство не вмешивается. В Старом Свете, отнюдь не только в России, действовал принцип: «Чья власть, того и вера», религия навязывалась, этим и обусловлен ее сегодняшний упадок.
Даниил Дондурей: Можно сказать, американцы ввели в религиозную сферу принцип рыночной конкуренции. В других странах традиции нетерпимости без специальных действий не только не изживаются, но и не осознаются.
Артем Кречетников: Вернемся из Америки в Россию. В ее истории был короткий период с 1905-го по 1917 год, когда перестала применяться уголовная статья о богохулении, как свидетельствовал в «Сестрах» Алексей Толстой, поэты-декаденты читали эпатажные стишки, и ничего за это не было. И он же ознаменовался небывалым расцветом православной мысли, связанным с именами Булгакова, Флоренского, Соловьева, Бердяева.
Даниил Дондурей: Лично я нахожу прискорбным, что в современной России тема «Религия и общество» сведена к скандалам, нет духовных исканий, попыток осмыслить вызовы современности с позиций веры.
На телевидении, являющемся для большинства главным институтом культуры, религиозная проблематика ограничивается показом православных праздников и лидеров государства, лобызающихся с патриархом. Например, где сериал, посвященный внутренней драме героя, обретающего, или, наоборот, утрачивающего веру?
Это самореклама и самодеятельность, хотя, конечно, с оглядкой на власть
Если бы сегодня появились православные философы, равные тем, кого вы упомянули, или глубоко верующие талантливые писатели, способные оказывать влияние на общество, в том числе на атеистов, было бы хорошо, это способствовало бы интеллектуальному и эмоциональному развитию страны.
Артем Кречетников: Экспертное сообщество больше всего занимает вопрос, направляла ли власть руку «Божьей воли», или активисты действовали по собственной инициативе, как купальщик, пробующий ногой воду.
Даниил Дондурей: Я склоняюсь ко второй гипотезе. Нам кажется, что Кремль управляет каждым вздохом в 146-миллионной стране. Скорее, это (акция «Божьей воли» — Ред.) самореклама и самодеятельность, хотя, конечно, с оглядкой на власть.
Есть люди, которых я называю «смысловиками», создатели политических и культурных трендов. Энтео — разведчик, исследователь, который методом эксперимента проверяет, насколько далеко можно зайти, как поведут себя государство, церковь, общественное сознание.