Глава МИД Литвы: Россия хочет быть важным игроком, но не партнером
30 октября министр иностранных дел Литвы Линас Линкявичюс встретился с журналистами трех изданий: литовского Delfi, белорусского Tut.by и «Новой газеты в Балтии». Публикуем часть интервью, прямо касающуюся взаимоотношений Литвы, Евросоюза и НАТО — с Россией.
— Недавно премьер-министр Литвы анонсировал создание рабочей группы, которая займется подготовкой новой стратегии безопасности в связи с новыми угрозами, стоящими перед Литвой. Что это за угрозы и есть ли Россия в их числе?
— У нас нет списка врагов и не будет.
— Но все равно вы же оцениваете ситуацию.
— Да, что касается рисков и угроз — ситуация меняется. Стратегии безопасности принимаются и в НАТО, и в Евросоюзе, и внутри стран. Через каких-нибудь 10 лет они обычно обновляются. Нет какого-то правила — так обычно получается. Это же не Библия: нужно меняться в соответствии с тенденциями. А тенденции очевидны. Были конвенционные соглашения, было, как мы помним, такое соглашение «О сдерживании обычных вооружений», которое скоропостижно погибло, не без помощи России, кстати. Но там говорилось о бронетранспортерах, танках — там не говорилось о ракетах, ядерном оружии, о других ассиметричных угрозах.
Кстати, даже в системе НАТО создаются центры компетенции с разными специализациями. И в этой цепочке страны Балтии занимаются не конвенциональными угрозами, а нетрадиционными — ассиметричными или гибридными — угрозами. В Эстонии это кибербезопасность, в Литве — энергетическая, в Латвии — информационная. Это новый взгляд. Те методы, которые применялись Россией против Украины, — зеленые человечки или белые грузовики с гуманитарной помощью, когда трудно сказать, какая там помощь оказывалась, — это нетрадиционные методы, которые не описаны в учебниках. Это тоже надо учитывать — и это учитывается в тактиках планирования таких организаций, как НАТО, и Литва должна в этом участвовать. Вот это имелось в виду — без каких-то дат и терминов надо заново оценить ситуацию.
— То есть это плановая работа?
— Да, рутинная. Из этой стратегии должны исходить другие документы: доктрина, финансирование, обозначение приоритетов.
— Председатель парламентской комиссии по государственной обороне Эстонии пару недель назад заявил: две основные угроза западному миру — распространение исламского радикализма и агрессивная политика России. Вы согласны с этим утверждением?
— Парламентарии более свободны в волеизъявлении, и в этом прелесть парламентаризма. Я не буду комментировать, что говорили парламентарии, но те факторы, что вы упомянули, на виду. Конечно, они вызывают озабоченность, и мы должны это учитывать.
Действия России в последнее время ставят много вопросов — и по региональной политике, и по методам. Кстати, ответственность России выше еще и потому, что она является постоянным членом Совета безопасности ООН, и этот Совет создан для того, чтобы стоять на страже мира и правовых основ. Но как он может это делать, если постоянный член, который обладает правом вето, занимается такими действиями: подрывает всю эту структуру и даже веру в возможность иметь правовые рычаги? Мы не можем не только воздействовать — мы не можем даже прилично осудить.
Россия очень часто пользовалась правом вето. Не только по вопросам Украины или сбитого «Боинга» МН17 — хотя именно из-за этого невозможно было создать трибунал, который был бы прозрачен и беспристрастен. По вопросу Сирии было наложено четыре вето. Там четыре года проводились военные действия, Асад применял оружие против своего народа, погибли четверть миллиона человек, возникло много беженцев — не вчера началась эта проблема… Четыре вето связали руки международному сообществу — и сейчас мы видим последствия.
Такими методами вряд ли можно восхищаться. Мы видим амбиции: быть на виду, быть важным игроком, но не партнером. Поэтому возникает вопрос: как противостоять таким действиям?
— Политика санкций?
— Не только — надо иметь общее видение: чего мы хотим достичь. Или мы будем закрывать глаза и ждать, пока ситуация сама собой решится, или нужны какие-то более решительные, согласованные средства и методы влияния.
— Через три месяца будут обсуждать, продлевать ли санкции. Какова здесь ваша позиция? Настроены вы не очень оптимистично.
— Есть правила игры, которые мы утвердили, — «Минские соглашения». Если они не будут выполнены, должны продолжаться санкции: все очень логично и просто. Пока я не вижу признаков того, чтобы эти соглашения были выполнены.
И здесь нужно смотреть не только на букву, но и на то, что действительно там происходит. Если мы не добьемся того, чтобы российская сторона и эти группировки позволили контролировать границу Украине, чтобы международные наблюдатели имели доступ, чтобы военнослужащие были выведены, то говорить о других пунктах бессмысленно.
— Является ли политика России в Сирии дополнительным аргументом для сохранения санкций?
— Это разные процессы, и мы оцениваем их в отдельности. Нельзя валить все в одну кучу, но трудно не заметить, что тут одни и те же субъекты принимают участие. Я лично думаю, что это должно иметься в виду, поскольку влияет на общий климат.