Шахматный плов из мидий или новый год в Сухуми
То что, наступает Новый Год, я вспомнил случайно. Закутанный в шарф, я пытался, спастись от сухумской, декабрьской сырости, разгребая фотографии, журналы, письма и прочую бумажную мелочь, имевшую свойство собираться помимо моей воли, в каждом свободном углу квартиры.
Открыток и писем, поздравляющих мою семью с Новым Годом, было несколько.
Первая, напечатанная на желтоватой, мелованной бумаге была проста и лаконична,
«Дорогие Давид, Галина, Доментий и маленький Ладо! С Новым Годом,»
затем я прочел первую фразу письма на бумаге с позолоченной каймой,
«Галина, дядя Доментий и Ладо, поздравлаю вас…»
и последняя открытка, датированная 1991-ым годом, с идиотским рисунком Деда Мороза в санях запряженных оленями, начиналась, «Дорогие Галина и Ладо!».
«Бег времени, стирает имена!» подумал я.
Где то, вдалеке просвистел и гулко взорвался снаряд. «Бомбят вокзал на улице перед ст. Бараташвили» зайдя в комнату с замерзшей кухни, сказала моя мать и махнула рукой.
«Далеко, не страшно!» ответил ей я.
Сухуми встречал 1993-ий год изуродованным абхазской артиллерией, обстреливающей город, несколько раз в день. Заколоченные окна разграбленных мародерами магазинов, «вспаханный» гусеницами танков асфальт и слоняющиеся без дела гвардейцы «гос-совета» с «калашниковыми» через спину, были знаками нашей катастрофы.
«А стоит ли отмечать Новый Год?»
«Накроем стол, а как же!» ответила мать, на мой вопрос
«Придет Игорь, и мы все решим».
Игорь, в свои тридцать пять лет, остался в городе один, семья его выехала в Россию, еще до начала войны. Как все русские в городе, он продолжал считать себя частью большой, грозной империи, отказываясь понимать, что на самом деле в Абхазии происходит. Война для него была лишь временная помеха. Визионер, чудак и практикующий буддист, передвигаясь по городу на ржавом велосипеде, он продолжал вести свой привычный образ жизни, игнорируя бородатых гвардейцев, постоянные бомбежки города, голод. Для него, как впрочем и для многих в то время, это был кошмар, который должен рано или поздно закончится.
Игорь расплылся в улыбке, когда мы сообщили ему о наших планах, и тут же добавил,
«Мы можем, собрать мидий в море, говорят божественная еда, между прочим!»
«Мидии?»
«Да мидии!»
«Кто полезет в воду?» спросил я.
Перспектива сбора мидий в ледяной воде, честно говоря, меня пугала.
«Мы, кто же еще! А что в этом такого? Выберем место поспокойнее.
Мы справимся за полчаса!»
Следующим утром, уложив полотенце и сухое белье в кожаную сумку, про себя проклиная все не свете, я отправился в яхт-клуб. Город был пустым. Игорь ждал меня у входа на причал.
«Кто первым?» вместо приветствия, спросил я.
«Ты!» ответил он.
«А почему я?»
«А какая разница?
Нырнув, я оказался в воде настолько холодной, что сначала почувствовал жар. Тело отказалось фиксировать температуру моря. Кухонным ножиком я начал соскабливать черные мидии с ржавых металлических столбов, на которых держался старый причал. Собрав несколько мидий в ладонь, я закидывал их наверх, стоящему на коленях Игорю, который складывал их в полиэтиленовый пакет. Через десять минут, мы поменялись с ним местами.
Вернувшись домой, я разложил всю провизию на кухонном столу. Продуктов было мало. Перед нами, словно голландский натюрморт, написанный в восемнадцатом веке, лежали, полная кастрюля черных, блестящих мидий, немного муки, килограмм риса в голубой тарелке, остатки подсолнечного масла в простой и некрасивой бутылке, соль, черный перец и два лимона.
«А что и как будем готовить?» спросил Игорь.
«Готовить будем плов, рецепт есть в «Книге о здоровой и полезной пище,» ответил я.
Игорь не мог в это поверить, пока я не принес на кухню из гостиной увесистый, серый том.
Открыв книгу и найдя интересующий меня пассаж, я принялся громко читать, имитируя диктора на телевидении, «В торговую сеть мясо мидий поступает в основном в варено-мороженом виде. Замораживают мидии в виде мелких брикетов при температуре минус 20°С и ниже»
Игорь и моя мать, внимательно слушали.
Я продолжал, «Мидия с рисом», панированное, обжаренное мясо мидий с добавлением риса, «Мидия жареная в томате», обжаренное мясо мидий, залитое томатным соусом.»
«Tоматного соуса у нас все равно нет, так что будем варить плов» решил..
«Обжарим мидии в муке, это и есть «панирование», а затем смешаем их с вареным рисом, добавим немного соли, перца и лимонного сока. Вроде все ингредиенты у нас есть!» с наигранным оптимизмом, сообщила нам моя мать.
Смотря на улыбающуюся мать, на суетящегося на кухне Игоря, на стол на котором стояла кастрюля с мидиями, я не мог поверить в абсурдность происходящего.
«Это сон» пронеслась в голове мысль.
Из кухни, сквозь открытую дверь, была видна гостиная комната с книжными полками до потолка. Диккенс, Флобер, Эдгар Аллан По. «Все это стало прахом» думал я, «могут ли спасти меня изысканные письма Флобера? Или рассказы По, потрясающие литературным, таким уютным и с детства знакомым страхом? Никто за мою библиотеку не даст и килограмма муки в сегодняшнем, Сухуми».
Пытаясь подбодрить себя, все дни войны, я повторял как мантру «Выживу, мерзавцам назло!», убеждая себя в том, что, ничего трагичного со мной не случится. Кастрюля полная простых, черных мидий на нашей кухне, уверенность мою пошатнула.
«Мы не способны даже на пир во время чумы, на последнее торжество!» эта мысль возвращала меня к полной опасности, убогой реальности, без электроэнергии, питьевой воды и продуктов.
Мы были лишние люди. Огромная рука, пыталась стереть нас с лица земли, подобно руке рисовальщика, стирающего резинкой неудачное место в рисунке. Я, моя мать, Игорь, и были тем самым «неудачным местом» в рисунке начатом в Москве, продолженном в Тбилиси и завершаемом в Сухуми.
«Нам нечем топить!» голос моей матери, заполнил холодное пространство «как же мы разведем огонь без дров?»
«Шахматный клуб на Ленина, ночью ограбили, выбили окна и двери. Может сходим посмотрим, что там осталось?» предложил мне Игорь.
Шахматный клуб находился за углом, в квартале от моего дома, в одноэтажном, дореволюционном здании белого цвета. Это было популярное место, каждый вечер десятки столов были «оккупированны» любителями игры. Там же, раз в год проводились чемпионаты города по шахматам, собиравшие огромные толпы. Заведовал клубом невысокий, квадратный человек, с очень подходящей фамилией, Шахтахтинский. Помимо шахмат Шахтахтинский увлекался марками, и каждое воскресное утро он приносил на продажу или обмен большие черные альбомы-кляссеры, полные пестрых марок из экзотических стран. Шахматы, меня абсолютно не интересовали, а вот марки, были моей настоящей страстью. Благодаря маркам я «пропадал» в шахматном клубе день и ночь, зная всех шахматистов и коллекционеров в лицо.
Увидев окна клуба с разбитыми стеклами и черную дыру вместо двери, я не почувствовал горечи. Разграбленный клуб не вызывал жалости или внутреннего протеста. Видимо, запас человеческих эмоций, был исчерпан мной давным давно. Аккуратно переступая через битое стекло, я вошел в пустое помещение. В клубе не осталось ничего, ни деревянного паркета, ни столов, ни шахматных досок, ни плакатов на стенах. В самом центре, кто-то оставил пустую бутылку из под шампанского.
Весь цементный пол клуба был усеян растоптанным шахматными фигурами, пластмассовыми и деревянными. Черные и белые ферзи, пешки, короли и офицеры были единственным напоминанием о том, что в этой комнате когда то играли в шахматы. «Если собрать деревянные фигурки, у нас будет достаточно дерева, чтобы сварить плов!» мысль эта, показалась мне интересной. Видимо Игорь думал о том же, так как, без лишних слов он принялся подбирать «топливо» с пола.
Чуть позже, на кухне, растопив печку старыми газетами, Игорь со словами «шах и мат», подкидывал в огонь фигуры, не считаясь с их ранжиром, пешки и короли шли в топку, для поддержания огня.
Когда плов был готов, я установил огрызок свечи в центре стола. Под этот мерцающий свет огарка, мы и принялись ужинать. Игорь закрыв глаза и раскачиваясь из стороны в сторону начал читать отрывок из «Алмазной Сутры», голос его дрожал и наполнял темноту комнаты, «Превосходнейший в Мире…своей благостью охраняет всех бодхисаттв … в чем должны пребывать добрый сын или добрая дочь…как они должны овладевать своим сознанием?».
Мысль о том, что на нашей планете живут миллионы последователей Будды, неожиданно утешила меня. Плов с мидиями, был не так уж и важен, плов был всего лишь едой, вокруг которой мы собрались. Мы говорили о прошлом, безопасном и приятном. Я и представить себе не мог, что воспоминания о школьных друзьях или незамысловатые истории из семейной жизни, могут иметь такую силу. Оказалось, если вспомнить расположение классных комнат на одном из этажей школьного здания, или воссоздать по памяти разговор с далекой родственницей, то можно узнать в чем заключен секрет мироздания, в чем смысл нашей бесконечной памяти. Я понял, что можно увидеть будущее, вспоминая прошлое, нанизывающее бусинки-события на длинную нить нашей жизни. И вдруг, где то вдали, эта нить обрывается, бусинки-события начинают соскальзывать в пропасть, в черную бездну, поглощающую бусинку за бусинкой, событие за событием, день за днем.
«Гори оно все синим пламенем!» сказал вдруг Игорь
«Шахматным пламенем?» пошутил я.
«А шахматное пламя, между прочим, не самая худшая вещь из случившихся с нами!» сказал Игорь, встав из за стола.
Огарок свечи, мерцая потух, квартира погрузилась во мрак. Мы вышли на балкон, я взглянул на пустой Проспект Мира, в городе палили из всех возможных орудий «тра-та-та -та”, трассирующие патроны очерчивали небо без определенного плана.
«Наверно уже Новый Год» сказала моя мать.