Как меня вербовали в КГБ
-…Мы не люди,-скорбно сказала как-то вечером Анжелка (Абхазский Рембо),посыпая физиономию присыпкой для детских задниц.
-А кто же? – неосторожно спросила я. Анжелка вперила в меня яростные черные глаза, приведя тем самым в неописуемый ужас:под горячую руку она могла запустить чем ни попадя, в том числе и утюгом.
-Мы –кактусы,- еще более горестно констатировала она и намотала челку на единственную бигудю.
Поразмышляв немного, я с ней согласилась. Идеологический фон в Минске был таков: студенты делились по четкому признаку — наши и не наши,то есть советские и иностранцы. Мы же, заклеймленные нечеловеческим тавром «нацкадры»,вместо того чтобы изо всех сил стараться доказать свою приверженность идеям марксизма-ленинизма и стоять на задних лапках, вовсю вели полудиссидентский образ жизни.
Меня более-менее спасало одно обстоятельство: я хорошо училась. Зато я плевала на все комсомольские поручения, высказывала крамольные идеи на лекциях и –о, ужас!-дружила с иностранцами, не отбирая их по принадлежности к соцлагерю. Бородатый тощий философ из Мадраса Ананд и его подружка-гречанка Катерини, брат-испанец с баскским именем Хавьер, ребята-музыканты из Боливии в пончо и сомбрерах, пестрые птички-колибри из Индии, красавчики-иорданцы,похожие на ребят из горных деревень Аджарии, марокканская девушка Софья из города-мечты Касабланки…Я плавала в этом бурном и безумно интересном международном море, давая факультетским стукачам массу материала для увлекательных обличающих докладов в органы.
Если я вздумаю перечислить всех,получится художественный атлас мира, но это неважно. Важно то,что в один прекрасный день я чуть не допрыгалась.
* * *
-Тебя вчера какой-то мужик спрашивал,- сообщили мне после лекции. – Говорил, из редакции и сегодня опять придет.
Я была голодна,как последняя сволочь, и думала только о соблазнительных «киевских» сырниках с клубникой и сметаной в «цековской» столовке. Никто бы,конечно, не пришел за мной из редакции,но голод затуманил мозги напрочь.
-Да вот же он,- показали мне на оного спрашивающего мужика.
Мужичонка был серый.Серый в полном и абсолютном понимании этого цвета. Серый до такой степени,что казался сделанным из свернутой в руке газеты – надо полагать, она предназначалась для достоверности легенды о редакции.
-Здравствуйте,- сказал он.- Нам здесь неудобно будет говорить, пройдемте в машину.
Сами понимате, порядочным грузинским девушкам садиться в машину к незнакомым мужикам мама запрещает еще в возрасте полового созревания. Но что-то неуловимое и подсознательное говорило мне,что мужичок этот может интересоваться чем угодно,но только не моими прелестями.
Я обреченно помахала рукой такой же голодной Коре и грациозно села в машину. Как сейчас помню, был синий «Москвич».
-Я из комитета,-не глядя на меня, внятно произнес мужичок.
-Из какого комитета,комсомола, что ли? – легкомысленно уточнила я,в то время как моя спавшая беспробудным сном интуиция вдруг всполошилась и изо всех сил замахала тревожными красными флажками.
Мужичок усмехнулся.
— Я из органов, — заводя машину, холодно поправил он и медленно тронул машину.
…А? Каково? Лето красное пропела, носилось в моей голове, внутренности которой напоминали деревню первых поселенцев после сокрушительного налета ирокезского отряда.
-А..куда мы едем?-целлофановыми губами прошамкала я , в красках воображая застенки ГПУ и вырванные ногти.
-Да тут за угол, -мягко успокоил меня мужичок, выворачивая руль. –Тет-а-тет должен быть соблюден.
Внезапно мне явилась тень моего покойного деда,упеченного в Магадан в 37 году,которого я видела только на фотографиях: « Молчи,-сказала мне тень,- молчи и слушай». От этого деда мне генетически передалась фатальная ненависть к органам госбезопасности. Да, мысленно сказала я горько дедовской тени, тебе-то что…
«Надо валять дурочку»,- недолго думая, выбрала я легенду и стиль поведения. Вполне может быть ,что это розыгрыш (ну да!) Или недоразумение ( еще более: ну да?!).
Памятуя,что в таких эпизодах непременно где-то спрятаны жучки и шпионские камеры,я состроила наитупейшую рожу и захлопнула пасть так,что прищемила язык.
-Я надеюсь,что о нашей встрече вы никому не расскажете, — с нажимом произнес мужичонка,не отрывая глаз от улицы.
Я бешено закивала,пытаясь расцепить заклиненные челюсти.
Серый сделал паузу и начал говорить. Я сначал не поняла , к кому он обращается, потому что его речь напоминала политинформацию на наших комсомольских заседаниях : и про обстановку в мире, тревожную,само собой, и про антагонизм двух систем,и про наш долг перед родиной…нет, вот так: перед РОДИНОЙ: пропагандировать наш образ жизни…
Я слегка растерялась и приоткрыла челюсти. А я тут при чем?!
-Вы дружите со многими иностранными студентами,- внезапно сказал мужичок, и моё сознание начало меркнуть. Покойный дедушка приветливо помахал рукой из Магадана –дескать,не трусь,скоро встретимся!
Отвали, дед, отмахнулась я и сглотнула пересохшим горлом.
-Мы знаем,что вы очень общительный и контактный человек, к тому же хорошая студентка.
Мозги захлопнули форточку и повесили табличку «Ушли за базу». Что же это делается,граждане,а?
-А что, это противозаконно? –заносчиво спросила я, пока инстинкт самосохранения в ужасе грязно ругался и затыкал мне рот.
-Напротив,- улыбнулся мужичок.-Как раз поэтому вы можете пригодиться стране.
Все, аут. Я перестал что –либо понимать.
-Рядом с вами живут девочки из Финляндии.
-Ну,-подтвердила я, изо всех сил следя за сюжетом.
-Они очень малоконтактны,- гнул своё серый.
Я в оцепенении кивнула.
-Финляндия должна быть нам дружественна,- медленно добавил мужичок и вытер пот со лба.
-Да, — как последний дебил, поддакнула я.
Повисла грозная пауза, во время которой я безмятежно разглядывала свои ногти: ему же надо, не мне же?!
-У вас не будет никаких проблем с дипломом и с аспирантурой, — ни к селу ни к городу заключил мужичонка и поглядел так, как будто забил мне шайбу.
Мозги скрипнули форточкой и сообразили, что у этих финок что-то есть, за что я могу поступить в аспирантуру.
-А что я должна делать? – я не прикидывалась, я правда была дауном.
-Вы должны нам сообщать ВСЕ,что вы о них знаете,- теряя терпение,объяснил чекист.
Я вдруг увидела,что у него слегка трясутся руки и взмок лоб. Бедный, подумала я,ты же сам меня боишься…Провалит такое плёвое дело – и прощай, карьера!
Став ростом в два раза больше незадачливого чекиста, я сказала,что во-первых, я не стукач,во-вторых,с финками не дружу,и в-третьих, аспирантура мне на фиг не нужна.
-Я могу описать лишь рисуночек на финских трусах, — ядовито предложила я серому. Он напряженно попросил меня подумать и встретиться через неделю.
…Что я сделала немедленно? Правильно, как буря ворвалась в «цековку», вытащила Кору с застрявшим в глотке куском котлеты и повела в самое конспиративное место: на перекресток двух улиц возле филфака. Мимо свистели матерящиеся машины, народ качал головами при виде двух больных на голову студенток – зато нас никто не мог подслушать. Задрав голову на Корины метр-восемьдесят-четыре с моих метра с кепкой , я вкратце описала ситуацию и сказала номер телефона, который мужик не велел записывать:
-Точно,- вращая глазами,подтвердила Кора. –У папы тоже на эти цифры начинается…
К нам подошел Толик,потом подтянулась Анжелка, и вскоре о моей вербовке знала вся элита филфака.
…Через неделю я подошла на условленное место и твердо сказала мужичонке:
-Я не могу с вами сотрудничать. По идейным соображениям.
На том и расстались.
Зато финки,вечно дравшие нос до небес,стали почему-то со мной здороваться.
Потягивая роскошный греческий коньяк «Метакса», индийский философ сказал мне, как Алекс — Юстасу:
-Если честно,сначала мы все думали,что ты из КГБ…
-Почему?!- чуть не поперхнулась я коньяком.
-Ты слишком много знала и слишком хорошо к нам относилась, а зачем это простому советскому человеку,если она не агент?
— Мы не люди, Ананд,- объяснила я глупому философу.- Мы кактусы…