О Минске-2 и спецоперации
Близкий к Кремлю Центр политической конъюнктуры опубликовал доклад об итогах выполнения минских соглашений в 2015 году и перспективах будущих переговоров. В докладе констатируется, что по всем пунктам, кроме отвода тяжелых вооружений от линии соприкосновения, соглашения полностью либо по большей части остались на бумаге, и что их реализация проблематична и в 2016-м. Для их выполнения, по мнению авторов, потребуется не менее 3-5 лет, да и то не факт, что получится. То есть даже возможная смена власти в Киеве, на что докладчики рассчитывают, не выглядит в их глазах реализацию договоренностей гарантирующей. Не говоря уже о власти действующей, на которую и возлагается главная вина за то, что Минск-2 не привел в уходящем году к результатам, к которым должен был привести.
Вопрос, однако, в том, что желаемый результат стороны понимали по-разному, а заключенные соглашения эту разницу смазывали. Но когда дело дошло до их выполнения, исходная несовместимость целей не могла не дать о себе знать.
На что соглашался Киев, поддерживаемый в этом отношении Западом?
Он соглашался на особый порядок местного самоуправления в городах, районах, поселках и селах на контролировавшихся властями самопровозглашенных ДНР и ЛНР территориях Донбасса. Порядок, сохранения этих республик не предполагавший – договоренностями они не предусматривались. Москва же хотела совсем другого.
Москва хотела республики сохранить, как своих сателлитов в Украине, полномочных влиять на политические решения Киева, для чего интегрировать их в украинское политическое и правовое пространство. Осознав невозможность навязать свое желание посредством возобновленной в январе 2015 года широкомасштабной нелегальной войны, Путин принял предложение Меркель и Олланда, этой войной в Европе озабоченных, о встрече лидеров нормандской четверки в Минске. С тем, чтобы перевести военный формат в формат договорно-правовой и добиваться достижения своих целей в его рамках. Но как это можно было сделать, если и для Киева, и для Берлина с Парижем они, цели эти, были заведомо неприемлемыми? Это можно было сделать, о них благоразумно умалчивая, их заранее не объявляя, то есть превращая в военную тайну. И, тем самым, привнеся в договорно-правовой формат военно-чекистскую хитрость, использующую культуру договора и компромисса ради принуждения оппонента не к компромиссу, а к капитуляции.
На чем настаивала Москва после Минска-2, апеллируя к тексту договоренностей?
Она настаивала на закреплении в украинской Конституции особого статуса — нет, не ДНР и ЛНР, а органов местного самоуправления! – при согласовании конституционных поправок с представителями ДНР и ЛНР.
Она настаивала на вводе в действие ранее уже принятого закона о таком статусе при согласовании с представителями ДНР и ЛНР.
Она настаивала на проведении местных донбасских выборов в то же самое местное самоуправление при согласовании порядка проведения с представителями ДНР и ЛНР.
Если бы все пошло именно так, то к чему бы это привело?
Это, во-первых, привело бы к тому, что ДНР и ЛНР были бы легитимированы Киевом как полноправные политические субъекты.
Это, во-вторых, привело бы к тому, что местные донбасские выборы на территориях, контролировавшихся вооруженными частями боевиков и российской армии, выиграли бы ставленники лидеров ДНР и ЛНР.
Это, в-третьих, привело бы к тому, что избранные органы самоуправления, интегрированные в украинское правовое пространство, но ориентированные при этом на Москву, стали искать способ сохранения ДНР и ЛНР. Каким именно он будет, заранее вряд ли знали, но его поиск шел, о чем могут свидетельствовать предлагавшиеся республиками поправки в Конституцию, где предусматривалось наделение отдельных территорий правом объединяться с другими в ассоциации и создавать общие управленческие структуры. А еще были публичные проговорки об интеграции в Украину именно ДНР и ЛНР российских официальных лиц, включая Лаврова. Что тоже свидетельствовало о том, что от своей начальной цели Москва отказываться не намеревалась. К тому же и Минск-2 самоликвидацию донбасских республик не предписывал.
На эту военно-чекистскую хитрость, вмонтированную в договорно-правовой формат, Киев не поддался. Текст минских договоренностей не обязывал Украину обсуждать поправки в Конституцию и другие политико-правовые вопросы с представителями самопровозглашенных республик. Он обязывал обсуждать их с «представителями отдельных районов Донецкой и Луганской областей», каковыми Киев соглашался признавать лишь тех, кого изберут на выборах, а не тех, кто силой захватил власть и никем в мире не признан. А сами эти выборы соглашался проводить только после вывода с Донбасса российских войск, разоружения незаконных боевых формирований и с участием украинских партий и украинских СМИ. Понятно, почему другая сторона, московско-донецко-луганская, такое толкование минских договоренностей отвергала – оно несовместимо с ее не афишируемыми исходными целями, которые, в свою очередь, не совместимы с целями Киева.
Уходящий 2015-й эту несовместимость, Минском-2 закамуфлированную, выявил, сделал очевидной для всех. Он выявлял ее в бесплодности переговоров и о толковании тех или иных пунктов минских соглашений, и о последовательности их выполнения. Он выявлял эту несовместимость и в том, что переговоры сопровождались и использованием такого аргумента, как военные акции и вылазки боевиков. Таким вот он получился, минский формат в сочетании с надстроенным над ним форматом нормандским. Форматом-гибридом, стершим грань между договором и спецоперацией, в котором едва ли не труднее всех было ориентироваться вовлекшим себя в диалог с непостижимой для них культурой европейским миротворцам Меркель и Олланду.
Околокремлевские эксперты, написав упомянутый доклад, не сочли нужным скрывать, что большого оптимизма по поводу этого формата не испытывают и не исключают, что все в итоге закончится выходом ДНР и ЛНР из состава Украины. Местные выборы, объявленные в республиках без согласования с Киевом на 21 февраля (в ЛНР) и на 20 апреля (в ДНР) рассматриваются как заключительные шаги в выстраивании в этих республиках их собственной независимой государственности. О том, удовлетворятся ли в Донецке и Луганске контролируемой ныне территорией или попробуют прирастить ее (например, Мариуполем), докладчики не пишут – наверное, не знают.
А Кремль между тем назначил представителем России в контактной группе г-на Грызлова, который и член Совета безопасности РФ, и вообще очень большой политик. Возможно, он уполномочен обсуждать в Минске вопрос о демилитаризации неподконтрольной Киеву территории Донбасса, без решения которого переговоры лишены перспектив. Но возможно также, что Грызлову предстоит представлять позицию Москвы в изменившейся ситуации, создаваемой назначенными в ДНР и ЛНР выборами и их политическими последствиями в случае проведения.