Предыдущая статья
Республиканский марш начался с похорон нового героя
|
|
Республиканский марш единства в париже начался с памятной мессы по Ахмеду Мерабе — 42-летнему полицейскому-мусульманину, который погиб в схватке с террористами, пытаясь защитить редакцию журнала Charlie Hebdo.Как передает издание Business Insider, схватка Мерабе с парижскими террористами стала одной из самых острых тем во всей этой истории.Мерабе был полицейским 8 лет и только недавно прошел квалификацию, получив звание детектива.
|
ИзданиеBusiness Insider называет самым отвратительным кадром, снятым на телефон во время нападения, ту часть, где Мерабе пытается поднять руки, показывая террористам, что он не держит оружия. «Совершенно очевидно, что он не представлял угрозы для нападавших. Но они его все равно убили», пишет Business Insider.
Это было важно — Ахмед за секунду до этого вышел лицом к лицу с террористами. Как говорят очевидцы, у него не было физически времени, чтобы поднять свое оружие. Первой пулей его ранили, а потом — убили, когда увидели признаки жизни.
Франция восприняла 42-летнего Мерабе как героя. Французский Твиттер полон сообщений с данью памяти в честь Мерабе с хэштегом #JeSuisAhmed (“Я — Ахмед»).
Самый интересный факт, это то, что по сообщению Гардиан, один из пользователей — @Aboujahjah, — написал у себя в на страничке в Твиттере: «Я не Шарли! Я — погибший полицейский Ахмед! Шарли высмеял мою веру и культуру, но я умер, защищая его право поступать так».
Вот это очень важно! Не только то, что защищать Шарли вышел араб, мусульманин, но и то, что его поддержали другие мусульмане с полным осознанием того, как, почему и за что погиб Мерабе.
Это — разность менталитетов. Таких мусульман будет приветствовать Франция и Европа. Никогда, наверняка, не уйдет в прошлое спор — можно ли публиковать оскорбительные карикатуры или нет. Никогда не будет так, что все будут довольны. Но Европа — это культура диалога, культура спора (ибо диалог без спора — это или торговая сделка или взаимная лесть).
Сегодня во Франции более 1500 мечетей и импровизированных молельных помещений и пять миллионов мусульман из 59 миллионов общего населения чстраны. Франция испытывает трудности с интеграцией мусульман, но не гонит их. Во франции не проводятся рейды на вертолетах, префекты не убивают мусульман ради того, чтобы отчитаться об удачно проведенной контртеррористической операции и получить деньги на следующую успешную КТО.
Наверное, именно поэтому мусульманин Ахмед Мерабе принял назначение защищать Стефана Шарбонье — главного редактора Шарли Эбдо. Наверное, именно поэтому мусульмане чувствуют себя более защищенными, чем на территории подконтрольной ИГ или правительству России.
Мой друг — Алекс Гиоргадзе — считает, что именно арабы станут в первых рядах и с той и с другой стороны: со стороны противников демократии и со стороны защитников.
«Арабы сегодня более пассионарны, чем коренные французы», считает Алекс.
Вполне возможно. Но что будет после? Начнется ли более тесная интеграция? Для этого нужно поощрять тех арабов, которые не хотят сидеть на велфэре, а напротив — ищут работу, ищут занятия, ищут своей самореализации в западной культуре.
«Уже доказано, если это нуждается в еще больших доказательствах, что мусульмане — гораздо чаще становятся жертвами террористов, чем представители Запада. Согласно исследованию «Общемировой индекс терроризма», из всех смертей, вызванных терроризмом в 2013 году, 80% произошли в странах, где мусульмане составляют большинство: в Ираке, Афганистане,Паистане, Нигериии и Сирии
С 2000 года только 5% всех случаев гибели людей от терроризма произошло в развитых странах.
Поэтому неизбежно,логично, инвариативно то, что Республиканский марш сегодня начался с траурной службы по Ахмеду Мерабе. Поэтому неизбежно, что мусульмане Марселя сегодня вышли на Марш единства. Единственное что выглядит сегодня нелогично — участие в марше министра иностранных дел России Сергея Лаврова. Как, каким образом и кому пришло в голову пригласить на марш против терроризма представителя одной из крупнейших террористических организаций — правительства России? Страны,которая беспардонным образом оккупировала часть Украины, которая начала войну с Грузией, которая проводила теракты в Гори и Гали?
Каким образом Лавров, оправдавший действия российских солдат в Крыму, представляющий Путина, который потворствует террористам в Донецке мог быть приглашен на марш против терроризма? Это же все равно, что колорадского жука пригласить на марш против картофеля!
Еще не совсем ясно, каким именно оружием пользовались террористы-братья Куаши пользовались автоматом АК 103, которые были замечены на вооружении у спецназа Кадырова, у российских военных в Крыму, у боевиков на Донбассе. Так что не совсем ясно — каким образом и кто вооружил современным элитным оружием двух мелких накодиллеров в Париже. Пока происхождение этих автоматов не совсем понятно, но зато вполне понятно происхождение ракетной установки Бук, сбившей над украиной Боинг с почти 300 пассаддирами на борту.
Вряд ли представители сегодняшней России должны были быть сегодня во Франции, которая позволила построить полторы тысячи мечетей, в то время как в Москве сегодня не дают построить ни одной новой мечети, из-за чего мусульмане вынуждены совершать праздничный намаз на асфальте, заградив все проходы.
Мусульманам предлагают сегодня выбор — или подчинение России где у них будут резервации вроде Чечни, Дагестана, Татарстана, Ингушетии, в которых они не увидят новыз православных храмов, но взамен им не позволят строят мечети в столице России. Или выбор европы, где из мечети будут перемешаны с храмами католиков, протестантов, иудеев и многих других. Но в Европе придется постоянно спорить, постоянно мириться с чужой точкой зрения или правом человека на чужую точку зрения.
Ахмед Мерабе умер за постоянный спор и защит прав. Он умер, защищая европу от атавизма. Е от Ислама, а от двух уличных бандитов, которые решили после серии неудач «красиво уйти». Он умер за Францию. И это плохо. Если бы Ахмед успел выстрелить первым — сегодня пришли бы не к его гробу, а просто к нему. Олланд пожал бы ему руку и Мерабе стал бы надолго арабским д’Артаньяном, и через лет 50, когда Ахмед Мерабе умер бы своей смертью, мы бы услышали от президента Франции примерно такие слова: «я потерял человека, которому в высшей степени доверял и который годился для любой службы».
КОНТЕКСТ:
Я не Шарли, я Ахмед (непопулярные, несвоевременные мысли)
