Вместо «ежовщины» – «бастрыкинщина»?
В журнале «Коммерсант-Власть» без комментариев опубликована статья главы Следственного комитета Александра Бастрыкина, который предлагает в условиях «гибридной войны, развязанной США» в уголовном порядке карать за политически «неверные» исторические оценки, за отрицание результатов крымского референдума. Похоже, он призывает именно Владимира Путина: «Хватит уже играть в лжедемократию, следуя псевдолиберальным ценностям»!
Бастрыкин требует ввести внесудебныйпорядок включения информации в федеральный список экстремистских материалов, попросту восстановить запрещенную в России цензуру: определиться и с «пределами цензурирования в России глобальной сети интернет». В «его борьбе» с выступлениями «врагов России» генерал желает широко использовать китайский опыт, установить антиэкстремистские фильтры в местах публичного доступа в интернет, в школах и библиотеках.
Антиконституционные предложения генерала «следственных войск» и планы оппозиции обсудят политик Владимир Милов и юрист Елена Лукьянова.
Ведет передачу Михаил Соколов.
Михаил Соколов: Сегодня в нашей московской студии член федерального совета партии «Демократический выбор» и член Демократической коалиции Владимир Милов. С нами по телефону будет доктор юридических наук Елена Лукьянова. В центре нашего внимания сегодня статья главы Следственного комитета Александра Бастрыкина, который предлагает «в условиях гибридной войны, развязанной США, в уголовном порядке карать за политически неверные исторические оценки, за отрицание результатов всенародного (читай — крымского) референдума». Ввести внесудебный порядок включения информации федеральный список экстремистских материалов, то есть, попросту говоря, восстановить запрещенную в России конституцией цензуру. Что, собственно, случилось с генералом следственных войск Бастрыкиным?
Владимир Милов: Если вспомнить историю, в этой системе не приняты публичные апелляции к общественности, они все вопросы решаю втихую. Если надо что-то ужесточить, то быстро какие-нибудь депутаты вносят поправки, их в три недели принимают, они становятся законом. Поэтому, на мой взгляд, это первый список, что что-то пошло не так, если надо статьи писать, чтобы обосновать свою позицию. Можно вспомнить все путинские сановники выходили с такими статьями, помните Черкесова в «Чекистским крюком», после чего он вылетел вообще из обоймы и пропал куда-то.
Михаил Соколов: Черкесов в Думе сидит.
Владимир Милов: Сидит. Когда-то он был влиятельным настолько, что соперничал с Патрушевым за то, кто возглавит ФСБ, а потом просто скатился до рядового депутата. Якунин писал глобальные статьи, после чего вылетел с работы.
Михаил Соколов: Но не сразу.
Владимир Милов: Не сразу, но тем не менее. Сечин, как только цена на нефть пошла вниз, он написал в «Файнэншл Тайм», что надо ее обратно вернуть. Что дальше было — вы знаете.
Михаил Соколов: А что было?
Владимир Милов: Он писал, по-моему, при 60 за баррель, сколько нефть стоит последние полгода, я думаю, все уже ежедневно следят.
Михаил Соколов: По крайней мере, его не уволил никто.
Владимир Милов: Поэтому написание таких статей — это первый признак, что у них что-то внутри не получается. Конечно, что с такими отвратительными инициативами в публичное поле позволяют себе эти люди выходить — это признак глубокого нездоровья этой системы. То есть у нас не считается зазорным просто в абсолютно буквальном понимании сталинских репрессий сейчас предлагать меры антиконституционные, противоречащие всем нормам XXI века и так далее. Самого Бастрыкина надо посадить за экстремизм, в принципе за постановку такого вопроса. Сейчас, конечно же, я думаю, что стоит ожидать того, что какие-то элементы из его статьи будут реализовываться.
Михаил Соколов: То есть у него один адресат — президент Российской Федерации Владимир Путин?
Владимир Милов: Да, хотя то, что он апеллирует к общественности, да еще через газету «Коммерсант» — это свидетельство того, что у него чего-то с Путиным не получилось, он решил со стороны общественности зайти.
Михаил Соколов: Давайте мы Елену Лукьянову подключим. Как идеи господина Бастрыкина выглядят с юридической точки зрения, хотя бы идея, например, карать за исторические оценки, там же это юридически описано?
Елена Лукьянова: Тут не нужен подробный разбор. На самом деле вся эта идея выглядит так, я ней уже рассказывала когда-то, сказал прямо перед телекамерой один из депутатов Государственной Думы, когда я ему сказала: а как же конституция? Он сказал: «Не нравится мне ваша конституция». Вот примерно то же самое говорит Бастрыкин. Он же о народовластии заикнулся. Но на самом деле у меня впечатление такое, что человек учился в другом веке, в другой стране, по другой конституции, нынешней конституции он не знает.
Недавно в деле ЮКОСа я столкнулась, что кто-то из прокуроров апеллировал к постановлению пленума Верховного суда 1972 года, когда не было права собственности, когда собственность была только социалистическая. Вот примерно так и выглядит. Человек, который не понимает, не знает, не выучил ни что такое народовластие, ни что такое демократия, ни то, что отсутствие структуры является непременным следствием демократии и непременным атрибутом демократии. Он не понимает ни что такое процедуры. Отсюда весь этот кошмар, который выглядит как кошмар действительно, Володя здесь совершенно прав. Я не хочу рассуждать о том, о чем сегодня очень активно соцсети рассуждают, о том, какие там противоречия между башнями Кремля — это немножко не моя история.
Михаил Соколов: Юридически где противоречия его предложений с той же конституцией?
Елена Лукьянова: Прямое противоречие: все, что он говорит, совершенно не соответствует конституции. Его бы речь разобрать, да в Конституционный суд.
Михаил Соколов: И Зорькин скажет, что ничего там такого нет.
Елена Лукьянова: Не скажет, не сможет сказать. Зорькин, кстати, если вы заметили, в последнее время Конституционный суд все время говорит о том, у него большинство постановлений не столько признаются неконституционными нормами, сколько признаются неконституционными правоприменениями. Недавно он прямо впрямую обратился к Верховному суду и сказал: что такое, вы не исполняете впрямую решения Конституционного суда. Мы говорим вам дело пересмотреть, вы его даже не пересматриваете.
Собственно большие проблемы в нашем праве сегодня из-за таких, как господин Бастрыкин, которые либо плохо учились в школе и в институте, потом, когда они получили свои чины, звездочки, звания и сели в определенные кресла, они просто не удосужились переучиться к сегодняшней действительности. Это власть даже не троечников, людей, которые вряд ли когда-то открывали конституцию или пытались ее прочесть достаточно внимательно.
Михаил Соколов: Я процитирую Дмитрия Гудкова, одного из немногих депутатов Государственной Думы, которые еще выступают в качестве деятелей оппозиции и либеральных деятелей оппозиции, он очень мрачно это комментирует. Он пишет: «Оставьте мысли про то, что они зондируют почву. Это абсолютно ясная программа действий, с которой ознакомлено подведомственное население. Это не предложение, вводить или нет крепостное право, а сообщение: с сегодняшнего дня вы все рабы и в государстве нет силы, которая способна это остановить». Владимир, есть ли сила, которая способна остановить Александра Бастрыкина?
Владимир Милов: Это мы проверим в ближайшее время. Мы видим, что власти не случайно нервничают. Просто если вы посмотрите на их лояльные опросы общественного мнения, я буквально сейчас перед приходом сюда заглянул в опрос Фонда «Общественное мнение», они публикуют раз в пару недель рейтинг «Единой России». В мае прошлого года было процентов 60, сейчас 45% стало почти за полгода до выборов в Государственную Думу, и продолжает падать. Все рейтинги абсолютно всех элементов системы, кроме лично Путина, губернаторы, правительство, Медведев, Государственная Дума, правящие партии, они все вернулись на докрымский уровень, некоторые даже ниже. То есть у них ситуация очень плохая. Понятно, что шаги запретить, экстремизм, пугать, сажать, Национальная гвардия, понятно, что это отражение их собственной нервозности по поводу столкновения с будущим народным недовольством.
Насколько это столкновение приведет к каким-то изменениям, мы посмотрим. Думаю, что это будет довольно драматично в ближайшую пару лет, в том числе и в связи с федеральными выборами, я думаю, это недовольство выльется, они будут как-то реагировать. Посмотрим, чья возьмет.
Михаил Соколов: Владимир Путин, вы считаете, боится?
Владимир Милов: Я считаю, что они очень нервничают. Бояться, что это обрушится, вряд ли имеет смысл. Путин всегда предпочитал зацементировать все щели, всегда была такая его политика. Сейчас у него щелей, на мой взгляд, намного больше, чем в любой другой период их правления, оттуда дует, сильный сквозняк, конечно, это им не нравится, конечно, они нервничают.
Михаил Соколов: Господину Бастрыкину, которого вы записали в двоечники или в троечники, действительно не всегда удавалось добиться своего. Помните, была такая тема, он что-то про объективную истину в процессе рассуждал, была такая инновация тоже вредоносная. Тем не менее, эта история не реализовалась в законе. Кто действительно остановил и как ту инициативу? Есть ли такие силы, возможности с этим набором репрессивных мер, которые предлагает Бастрыкин, тоже справиться?
Елена Лукьянова: На самом деле Бастрыкину далеко не всегда и даже чаще всего не удавалось провести свои инициативы. Кто помешал? Принципы уголовного права и действующий Уголовный кодекс на самом деле. Там есть такие вещи, которые нарушать нельзя, которые записаны в основы общей части. Он, по-моему, и это читал не очень хорошо.
Насчет того, что они сейчас активизировались, прямо передо мной лежит журнал питерский, называется «Защита и безопасность», там еще одна огромная статья Бастрыкина, который предполагает не только эти меры, предполагает в области экономической безопасности и финансовой стабильности, там еще жестче. Это причем мартовский журнал. Так что действительно что-то обострилось, действительно они боятся.
Насчет 45% «Единой России», не думаю, я думаю, ФОМ фальшивит, они выше 50 никогда не поднимался ни за какие последние годы, а на докрымском уровне у них ниже 30% был рейтинг, если я не ошибаюсь. Они не понимают, что с выборами, потому что на выборах они поставили перед собой две взаимоисключающие задачи, чтобы была явка, потому что явка проваливается, и чтобы был не такой одиозный парламент, который был последне три с половиной года. Потому что этот парламент совсем потерял рейтинг, он откровенно ненормальные законы пытается провести и проводит зачастую. Отсюда, конечно, паника. Отсюда паника, потому что видно, что система начинает шататься и власть можно не удержать. Вот отсюда истерики.
Михаил Соколов: Может быть мы действительно слишком серьезно относимся к этой статье и к этой инициативе, поскольку товарищ с генеральским чином и важной должностью. Сегодня была пресс-конференция Михаила Ходорковского, господин Чичваркин, который к нему присоединился по сети, удалось задать ему вопросу про эту инициативу.
У меня вопрос по поводу выступления председателя Следственного комитета Бастрыкин. Знакомы ли вы с этой публикацией? Что вы думаете об этих ярких предложениях ограничить возможность интернета, сажать за неправильную трактовку истории, за неприятие результатов референдумов и так далее?
Михаил Ходорковский: Евгений, это ваша тема любимая.
Евгений Чичваркин: Тот самый Бастрыкин, который в течение 8 лет брался за расследование трех дел в отношении моих коллег и два с половиной года держали их в заложниках.Понятно, что Бастрыкин служит режиму, по сути управляется напрямую Путиным, они не могут ничего растить, они не могут ничего строить, они не могут созидать. Если пользоваться языком дзюдо — это удержание и удушение, это то, чему их учили и что они умеют делать — удерживать и удушивать. Все последние ограничения с этим связаны. Понятно, что на тот самый переходный период есть огромное количество законов, которые наштамповала Госдума в последнее время, на них, видимо, нужно будет наложить бан единым разом и вернуть это все плюс-минус к законодательству на момент путинского прихода. Мы еще с коллегами будем общаться, но приблизительно это будет как-то так.
Свобода слова — это ценность, которая не позволяет быть массовым жертвам. Везде, где есть свобода слова, не бывает массового голода и не бывает массовых убийств.
Михаил Ходорковский: А Бастрыкину мы с удовольствием подскажем несколько вопросов, которыми ему стоило бы позаниматься, если у него есть свободное время для философских размышлений.
Михаил Соколов: Видимо, у Бастрыкина действительно есть свободное время для философских размышлений, как шутит господин Ходорковский. Иногда он своих оппонентов и в лес вывозил поговорить. Если сейчас, есть законопроект Яровой и сенатора Озерова, вот эта инициатива, если сейчас перед выборами быстро завинтят гайки, как же идти и участвовать в этих выборах, либералы не отказались еще, за бойкот не агитируют?
Владимир Милов: Они завинчивают гайки все время, то есть это не новый процесс, мы давно в этой модальности живем, тут абсолютно никаких новаций для нас нет. Ильдар Дадин сидит за одиночные пикеты, много других примеров, когда против людей возбуждают уголовные дела за репосты и реально дают им сроки.
Михаил Соколов: Сейчас Андрей Балин, который должен был встречать Касьянова в Тольятти, его арестовали.
Владимир Милов: Здесь многократно повторенная формула. Эти люди, которые у власти, они способны только на точечные репрессии, которые могут запугать какую-то группу, сотни тысяч, десятки тысяч активистов.
Михаил Соколов: А вы не думаете, что они хотят перейти к серьезным, достаточно массовым репрессиям? Почему Путину это не может придти в голову?
Владимир Милов: Я не вижу в этой власти способности сдерживать массовый народный гнев. Более того, когда были относительно умеренные по меркам нашей страны выступления протестные, вспомните осень 2011-12 годов, эта система пошла на серьезные уступки политические, которые действуют до сих пор.
Михаил Соколов: И забрала их отчасти. Отчасти забрала, но тем не менее, появились новые оппозиционные партии, они могут сейчас в выборах участвовать, вернули выборы губернаторов, которых раньше вообще не было.
Михаил Соколов: С фильтром.
Владимир Милов: С фильтром, но тем не менее, они пошли их проигрывать. Это серьезная история, это очень сильно отличает нас от той системы, которая была пять лет назад. Если кто забыл, тогда даже такого не было, тогда была более зацементированная политическая система. Если любые крупные протесты вспомнить, вспомните монетизацию льгот, как они быстро пошли на попятную. Как только выясняется, что это не недовольство какой-то узкой группы демократической общественности, а это реально широкий народный протест, они никогда не показывали готовность к репрессиям.
Михаил Соколов: Они — это кто?
Владимир Милов: Люди, которые находятся сейчас у власти.
Михаил Соколов: По-моему, только один человек — Путин находится у власти. Вы хотите сказать, что там есть политбюро?
Владимир Милов: Я не хочу сказать, что там есть политбюро, но там есть целая клика людей, которые наделены серьезным влиянием в рамках своих полномочий — это тот же Совет национальной безопасности с Патрушевым и прочими, та же администрация президента, Иванов, Володин, Громов, это тот же Бастрыкин в пределах своего Следственного комитета, который очень инструментален в открытии уголовных дел против неугодных и политических репрессий.
Вся эта корпорация, тот же Золотов, который как Навальный правильно писал, защищает миллиардную свою недвижимость и квартиры своей дочери и так далее. Эти люди очень много наворовали за период совместного нахождения у власти, эта корпорация воров будет защищать свои интересы.
Но хорошая новость в том, что у нее нет опыта реальных репрессий. Я уверен, что эти люди с таким масштабом не справятся и они очень боятся, поэтому они хотят сейчас запугать активных — в этом их тактика. Статья Бастрыкина об этом: не высовывайтесь, ни в коем случае не присоединяйтесь к какой-то активной политической оппозиции, к тем людям, которые выражают активное недовольство властью…
Михаил Соколов: Не говорите про Крым…
Владимир Милов: Не говорите ничего, что власти не нравится, у вас будет все хорошо. Вы можете в каких-то пределах чем-то быть недовольным, но только не бросайте меня в терновый куст. Вот этот месседж, мне кажется, это явный признак, что они страшно боятся политизации широких масс нашего народа. Но к сожалению для них и к счастью для России этот процесс идет в неприятную сторону, политизация эта идет активная, рост недовольства идет. Когда и как он проявится — будем смотреть. Наша задача в оппозиции стараться это максимально приближать.
Опрос москвичей:
Владимир Милов: Вопрос по Крыму. Вы знаете, люди всегда хотели, даже эти 25 лет люди хотели, чтобы Крым вернулся в Россию — это трудно отрицать. Но когда начинаешь эту проблему обсуждать, это все понимают, что огромное количество проблема с этим связано, «присоединение» в том виде, которое у нас есть, оно у нас возникло.
Людям эти проблемы не нравятся, и они хотят, чтобы нашлись те, кто этот клубок противоречий разошьет. Мы те политики, которые в состоянии его помочь развязать путем трехстороннего диалога с Украиной, с международным сообществом, обязательно, чтобы там учитывалось мнение самих крымчан. Мы можем в итоге этот процесс запустить так, чтобы он в итоге привел к устраивающему всех результату.
Обратите внимание: Северный Кипр и оставшаяся греко-киприотская часть, 40 лет у них шел этот процесс тяжелый, но в итоге они как-то договариваются при всем том, что друг друга они ужасно не любят. Точно так же, я уверен, в будущем мы договоримся по Крыму, но его надо обязательно легализовать международным сообществом, иначе будут страдать и россияне, и в первую очередь сами жители Крыма.
Михаил Соколов: А с Донбассом что делать?
Владимир Милов: По Донбассу — есть минские соглашения, под которыми подписались сами эти все представители «Русского мира», где написано: «Луганская и Донецкая области Украины». Вывести русские войска и русские вооружения оттуда. В Харькове, Днепропетровске и Запорожье нет никаких русских войск, нет русского оружия, там люди говорят по-русски, там нет войны, и там никто никого не убивает. Вот и вся разница. Где присутствуют наши засланные войска, оперативники, ГРУ, ФСБ и наша вооруженная техника, там идет конфликт. Надо просто вывести их из Донбасса, вот и все решение.
Михаил Соколов: Кстати говоря, сегодня дали по 14 лет тюрьмы каждому из этих спецназовцам в Киеве. Может быть, это открывает возможность для обмена всех на всех, этих товарищей на Савченко, Сенцова и других?
Владимир Милов: Я был бы очень рад, если бы эти обмены состоялись и все люди, которые находятся в застенках в чужой стране, так или иначе вернулись бы домой. Но мне кажется, системное решение вопроса — это просто прекратить, в дальнейшем эти ситуации не создавать.
Россия влезла на чужую землю, влезла воевать, непонятно, с какими целями и за что, погибли тысячи людей, в этом виновен лично Путин, который отдал эти приказы. Это надо немедленно прекратить, чтобы эта история не воспроизводилась.
…
Михаил Соколов: Вопрос по специальности — про нефть. Что там происходит? Мечта Путина о нефти в сто долларов сбудется после встречи в Дохе?
Владимир Милов: Я сегодня высказался уже о том, что наши пытаются, Путин и компания, пытаются влезать в глобальные процессы, вообще ни черта в них не понимая. Я ничего не хочу про несчастного Новака плохого говорить — он исполнитель, все идет от Путина. Путин приказал устроить какие-то переговоры с саудитами и прочими, чтобы хотя бы заморозить добычу, либо ее снизить. Но он не понимает фундаментальную ситуацию внутри ОПЕК, крупнейшие нефтедобывающие страны, две трети добычи ОПЕК — это Саудовская Аравия, Иран, Ирак, у них абсолютно разные позиции. Что они думают, что они один раз соберутся и эти противоречия исчезнут? Это просто показывает уровень некомпетентности российской власти в оценке глобальных процессов.
Михаил Соколов: То есть они ничего сделать не смогли, получается?
Владимир Милов: Они и не могли ничего сделать. Они пытались уломать всех на какой-то мягкий меморандум, что мы замораживаем.
Михаил Соколов: Но цены пошли вверх.
Владимир Милов: На какое-то короткое время. Но саудовцы сказали очень четко: ребята, мы в январе подписали — это не сработало. Иран сейчас делает громкие заявления, что будет добычу наращивать и такая возможность у них в принципе есть. А что мы — дураки, будем подписываться с вами, пока другие будут забирать себе с этого профиты? Нет, мы не будем это делать. И это было ясно задолго до переговоров, я много об этом говорил. Но у Путина, к сожалению, свои представления от реальности довольное далекие.
Михаил Соколов: То есть Путин верит в нефтяное чудо нефтяное до сих пор?
Владимир Милов: До сих пор. Путин 17 лет у власти скоро, он не разобрался, как его любимый нефтяной рынок работает. Он просто тупо это не понимает. И это не единственное, чего он не понимает в мире.
«Радио Свобода»
Мнение редакции Свободной зоны не всегда сопадает с мнением автора опубликованного материала